Когда я была поменьше, помладше, словом, в школе, - я терпеть не выносила поэзию. Практически любую. Пушкин был еще терпим, а вот во всяких там типа поэмах типа про любовь ради рифмы и красивости употреблялись такие пафосные архаизмы, которые выносили беспощадно мне мозги до того, что хотелось влезть в эти строчки пальцами и выковырять их оттуда нафиг.
Вот такая я была страшная личность. Ходила в чорном и характер имела соответствующий. При том, что я была потрясающей пофигисткой, гораздо более пофигисткой, чем сейчас, да я сейчас образец участия и сопереживания по сравнению с тем, чем я являлась в школьные годы.
Не зря я не люблю о них вспоминать.
Первое стихотворение, которое меня зацепило, было "Silentium" Тютчева, невзирая на все эти сложные слова и концептуальные фразы, и понимание того, что все то же самое можно было бы сказать гораздо проще, но смысл был настолько мой, что слова и фразы казались там на месте. Я даже выучила его наизусть, хоть меня никто и не заставлял. Я до сих пор его люблю.
Но больше всего я не выносила стихотворения про природу. О_о. Штук семь четверостиший, посвященных кленовому листочку, колышущемуся на ветру, - и меня можно было выносить из зала. Для меня все это было абсолютно недоступно, вся эта связь с космосом и единение с природой, все это с моей колокольни было идиотской растратой времени и слов.
А сейчас.
А сейчас пришел песец, распушившийся под зиму. Утки в Таврическом саду, понимаешь ли, закрякали, и Дианора от умиления расплавиться готова прямо там, на мостике. А ежели при том снежок пошел, и лунный свет сквозь тучи пробивается, то все. Дианора трупЪ, причина смерти - свун, бессмысленный и беспощадный.
И вроде даже не весна.
Не знаю, что со мной. Стихи писать я про природу не хочу покамест, слава богу, но точно начинаю что-то в этом понимать.