Добралась загребущими своими лапками до мемуаров, на которых давно неприлично покушалась (вторая моя мечта куда более несбыточна, это дневник Хита Леджера от имени Джокера, который он вел, чтобы войти в роль, и вошел), а именно до Анны Вырубовой.
Что сказать. Интересно. Очень.
Читая на работе, оказалась в положении, когда пришлось объяснить человеку от мемуаристики, дневников и истории далеком, "зачем я это делаю". Объяснить оказалось неожиданно трудно. Это либо доставляет, либо нет. Меня прет очень.
Но это же не объяснение.
Ликбез про связь времен и прочяя лирика звучит же слишком пафосно, и все равно кинк есть кинк, как ты его ни назови.
Итак, главный вопрос, который мучает кинкующее человечество в связи с Вырубовой: была она восторженной фанаткой императрицы, от политики дальше, чем трактор дяди Васи от Луны, или - по версии товарища Радзинского - серым кардиналом, переводившим помимо прочего язык Распутина на государственный.
Подтверждения серому кардинальству я в мемуарах не нашла, но это не исключено. Возможно, ей было достаточно обладать властью над Аликс, а возможно, и недостаточно. Трезвые политические суждения у нее вылезают несмотря на самоцензуру и старательно вырисовываемый аполитичный образ себя - и, кстати, Распутина - что, в общем, довольно забавно.
Дурой она не была, это точно. Тем более, наивной.
многабуквИ мемуары-то вышли совсем не в спокойной старости шестидесятых, а в 1922 году, по горячим следам. Что-то можно было писать, а что-то совсем нельзя, даже в эмиграции. Она пишет имена всех врагов (потому что все враги революционеры) и по очевидной причине умалчивает имена всех тех "святых людей", которые вроде тоже революционеры, но помогали. Кроме Горького и следователя Руднева, терзавшего ее бесконечными допросами в Петропавловской крепости, и которого она трогательно любит за стремление к объективности на фоне с цепи сорвавшихся собак, но последний был еще при Керенском.
С Максом нашим Горьким у Ани случилась очаровательная вражеско-межклассовая идиллия, которую можно объяснить только неконтролируемой приязнью двух умных людей друг к другу, когда вокруг них с цепи сорвавшиеся... ну, вы поняли. К мемуарам Аня прилагает письма ссыльных членов царской семьи, да и ладно б они слали только письма. Когда драгоценности, которыми они обменивались, закончились, Аня стала слать Аликс с семейством одежду, посуду и деньги, Аликс в ответ высылала еду и связанные ей носки, это так мило и страшно, и я не представляю, как из Сибири в Петроград и обратно в условиях гражданской войны это все доходило, да еще до таких адресатов, но доходило ведь. Так вот в письмах Аликс (а в основном Ане писала она - пять печатных листов изъяснений в любви со вставленными предложениями о расшвыренных по России общих знакомых из прошлой жизни: "а ты знаешь, этот женился, а той-то сын погиб, а у этого корь" и неизменной припиской "а от Лили Ден я ничего не слышу третий месяц"), так вот в своих письмах Аликс называет Макса Горького Bitter, напоминает о его ужасных, мерзких пьесах, подчеркивает, что он "настоящий большевик", что для Аликс читай настоящий сотона, словом, из письма в письмо начтойчиво предостерегает Аню от ее странной приязни к товарищу Горькому. Аликс все-таки совсем не разбиралась в людях. Ладно, она про Горького ничего не знала. Но Аню-то она знать была должна. Впрочем, если Аня всю жизнь перед ней играла роль восторженной девочки, тогда конечно. Кстати, с моей т.з. - хотя я знаю Горького немногим больше Аликс - оценка ему в мемуарах дана просто поразительно трезвая и возможно даже точная.
Про Распутина интересно. Пишет она о нем мало. Можно сказать, практически не пишет. Но все же уделяет пару страниц специально Распутину, и общий смысл сводится к тому, что его влияние на политику было минимальным, ибо Распутин безграмотный мужик, а министры, которые были наняты якобы под его влиянием, были наняты вовсе по другим причинам (старательно расписывает по каким, но у нее не всегда убедительно получается). Повеселило, что редактор, который писал предисловие, наивно пишет, что она просто не понимала и не замечала степень влияния Распутина, но мы-то знаем. Ну, конечно, все вокруг понимали и замечали, а человек, который находился в близких отношениях и с императрицей, и с Распутиным, ничего увы, не видел. Если кто и понимал, то это она. Но что мне больше всего нравится - Аня не лжет, когда пишет о Распутине. Ей положено его оправдывать, а она пишет, что в этом нет смысла, потому что любые ее слова ничего в людских представлениях, мол, не изменят. Она не любила бывать на квартире Распутина, потому что там вечно было полно народу, который хотел приблизиться через него к царской семье или тупо на нем заработать, что, конечно, так и было. Она пишет, что он был малограмотный и в политике не понимал. И это правда. Она иронизирует, что идиоты все эти аферисты, которые хотели воспользоваться влиянием человека, которого все, кроме нее, Аликс и Ники ненавидели. И это тоже правда. Просто что бы она ни писала, политическое влияние Распутина было. Аликс плохо разбиралась в людях, зато верила каждому его слову, а Ники верил Аликс, и все его назначения были продиктованы личным впечатлением, а не доводами рассудка (в чем и есть его трагедия).
Мне нравится ее оценка личности Распутина. Очень осторожная. Ей положено его оправдывать, но она не хочет, поэтому она претендует на благожелательную объективность, но и это у нее не очень получается. Вылезают внезапные строки, которых я от нее не ожидала, вроде: Поняв душевное состояние родителей, можно было бы им простить Распутина, или вот Я всегда сожалела о том, что Распутина, считая виноватым, не судили как следует, со свидетелями и т.д. Очень странные суждения для человека, который считает его безобидным странствующим старцем, который к тому же неоднократно спасал жизнь наследнику (факт), и вовсе не подтолкнул государство к революции. Думаю, в этом все и дело. Аня может к нему лично относиться как угодно в семейном узком кругу, но она не в состоянии избавиться от мысли, что, может быть, без Распутина, и не было бы революции. Что может быть, он был тем последним булыжником. Аликс все равно бы не любили, Ники все равно был бы паталогически неспособен к политике, а появившийся после четырех дочерей наследник все равно был бы болен, но, может быть, удалось бы удержаться, - а Распутин окончательно отделил от императора остальных Романовых с монархистами, тех, котрые должны были бы его от революции защищать.
Из любопытного еще: неприкрытый анин наезд на фрейлину Тютчеву, которую Аня обвиняет чуть ли не во всех грехах (подозреваю, Тютчева была умна) и "церковно-славянский шифр", которым иногда писала ей письма Аликс из Сибири. Чтобы никто ничего не понял, ага. Забавные это письма. И страшные. Как все то время.