читать дальшеСлабые люди... Я не умею о них писать. И не люблю. Если начинаю писать о слабом человеке, то воображалка начинает искать пути для него стать сильным, даже если изначально это кажется невозможным. И находит.
Я знаю одного слабого человека, настолько слабого, что его стыдно ненавидеть. Это мой отец. Я уже устала даже его презирать, и это страшно. Он отвратителен мне, потому что ему мало гробить свою персону, ему надо затащить с собой и всех, кого он имеет несчастье любить.
Он свел с ума свою несчастную мать, некогда любившую меня бабушку, он причиняет немыслимую боль своему отцу, он публично страдает, стеная о том, как все его ненавидят и не понимают, в первую очередь имея в виду меня, хотя я давно уже кроме усталого отвращения ничего к нему не испытываю.
Он пытался покончить с собой, но не в одиночку, а взорвав за компанию всю семью и всех соседей.
В пятнадцать лет я его ненавидела и собиралась убить, натурально, спала с кухонным ножом под подушкой. К счастью, у меня довольно развитое воображение, и уже тогда оно нарисовало картину будущего, в котором ни моей карьере, ни счастью моей семьи при таком раскладе места уже не было.
Но три года спустя он все же угробил психологически и мать, и отца. Осталось угробить физически. Моя мать после развода с этой семьей не общается, а я периодически туда езжу. Потому что еще помню о запрещенных велосипедных гонках на шоссе и пикниках в парке с дедом, о том, что именно бабушка Катя научила меня в 3 года играть в карты и по ночам выслушивала мой детсадовский бред, о том, как я рыдала, уезжая от туда домой, и дом казался мне адом, с этим отцом, который вместо имени звал меня "убогой", когда я выступала против его курения на балконе в моей комнате, с этой бабушкой Ниной, которая вместо "здрасти" спрашивала сколько будет 2 + 4 * 8.
Я все это помню. И буду помнить, пусть мне сейчас очень больно смотреть на то, во что превратил этот урод их жизнь. Больно сознавать, что она не узнает меня и называет именем моей матери. А сынка своего полусвятого защщает и в таком состояниии.
Но помнить. Я. Буду. И ездить к ним буду. До конца.
Я завтра же пожалею о том, что это написала. Если бы Алексия была жива, я бы просто позвонила ей, услышала бы спасительное "кончай херней страдать" - и все было бы хорошо.
Но сильные люди умирают рано. А уродам, вроде моего отца, везет.
Я не закрываю запись потому, что кому-то, уверена, прочесть это будет полезно, а моих знакомых здесь все равно нет.