Работал со мной один чувак, ветеран Чечни. Кажется, снайпер. Без ноги.
Мировой мужик, и такой мужиииик, классика жанра. Звали его Леша. Леша был первый человек, кто оказал на меня влияние в этом месте, и, наверное, самое глубокое влияние. Все что было после - уже было не то.
Чувство юмора у Леши нереальное. Помню, сижу я себе на кухне в девятом часу утра, вяло размышляя, придется ли мне смешать кофе с колой, или в этот раз так переживу. Первые два часа - это пиздец. Потом переклинит, но первые два часа - это только матерными словами. А то к тому же был понедельник, когда все с утра бегают вокруг тебя с выпученными глазами, и ты тоскливо вспоминаешь, как хорошо и ТИХО было вот на этой самой кухне еще вчера.
Так вот сижу я, никого не трогаю и, в целом, не совсем соображаю, что вокруг меня происходит. За спиной недосып в восемь часов, отголоски ирландского бара, бла-бла.
Подходит Леша, стук резвой походки на костылях ни с чем не спутаешь. Подходит, значит, Леша, и - бамц! - железная хреновина с гулким стуком на стол валится прямо у меня перед носом. "А это мина, которой меня шарахнуло, - радостно сообщает Леша. - Вон дырочки видишь? Вот оттуда торчало мое мясо". И лицо такое довольное-довольное. "А вон росписи видишь? Знаешь, как на гипсе расписываются? У меня друзья на мине расписались, на добрую память. Хочешь подержать?". И улыбаааается. Я подержала, конечно, что я, упущу такой момент. Хреновина оказалась очень тяжелой.
В общем, это Леша виноват в моем непримиримом отношении к попрошайкам. Я бы и хотела посочувствовать несчастным, но Леша - который долго подыскивал себе после войны вид спорта и в итоге стал косплеить эльфа и стрелять в лесу из лука - так и стоит перед глазами.
А еще Леша виноват в моем отношении к нормальным инвалидам, не попрошайкам. Мне всегда было в их присутствии неловко, как и многим людям, я полагаю. Будто ты лично виноват, и все такое. Леша камня на камне не оставил от этой неловкости. Хорошо это или плохо, правильно это или нет, но я совершенно честно могу сказать, что отношусь с определенного времени к инвалидам как ко всем прочим. Если надо помочь в чем-то физически - помогу, а в остальном чужая инвалидность для меня стала примерно как цвет волос.
Так вот про Лешу. Леша ушел с работы - надоело - аккурат перед тем, как Крым стал наш и начался вялотекущий апокалипсис. Жаль. Я с таким бы удовольствием внимала бы сейчас его пламенным речам. Прекрасно знаю, что почти во всем была бы с ним несогласна, но для меня это никогда не имело значения. Я никогда даже не хотела дискутировать с Лешей о политике или что-то ему доказывать. Как можно что-то пытаться доказать потерявшему ногу ветерану, у которого в корпоративной почте подпись "Мы рождены, чтобы Грозный сделать пылью!" Но я с удивительным удовольствием слушала, что он говорит, даже будучи почти во всем в корне несогласной. Потому что это не кухонная политика, это как интервью у участника событий.
У меня, конечно, и без Леши достаточно участников событий перед глазами бегает. И из Украины в том числе, и те, кто в эту Украину ездит, да, вот прямо сейчас. Но Леша - это было бы особенно прекрасно.